Закон Меченого - Страница 69

— Ну, тогда это серьезно, — произнес Призрак, протягивая фото обратно. — Закончим дела, забирай ее и вали от всех подальше к чертовой матери, если бабки есть, конечно. А нет — делай их по-быстрому, с твоими способностями здесь это раз плюнуть, и тоже вали. Каждый нормальный мужик мечтает о том, чтобы быть со своей семьей и чтоб ни радиации тебе, ни тварей, ни сволочей разных…

— О каких делах ты говоришь? — прервал его Виктор.

— О наших, — просто сказал Призрак. — Когда уходишь откуда-то, нужно закрывать за собой дверь и не оставлять мусора. Тебя послали завалить нас? Значит, должен завалить. И вернуться с доказательствами. А после — исчезнуть, а лучше тоже погибнуть. Вместе с семьей. Умереть для всего остального мира. Этому, думаю, тебя учить не нужно. Но сначала я прошу тебя о помощи. Ты помог нам, уничтожив вертолет, мы помогли тебе убить мутантов. Между нами нет долга жизни, потому я могу только просить.

Виктор хмыкнул:

— Нормально. Тебе б не ночным убийцей, а агитатором работать. Чего нужно-то?

…Позади нас послышался шум и топот многих ног. Видимо справившись с забором, к нам тяжело бежали Проводник и Выдра в своих экзоскелетах, за ними неслись несколько фигур в сине-серых костюмах.

— Вот вы где! — выдохнул Проводник. — А нас тут наемники за лазутчиков приняли, чуть махалово не вышло. Хорошо, что Бехрам по рации вмешался.

— И, правда, хорошо, что вмешался, — задумчиво произнес Меченый, глядя на Волкодава. Наемник тоже смотрел на него, сжимая и разжимая кулаки. Казалось, еще немного — и он бросится на сталкера, наплевав на все приказы.

Но дисциплина оказалась сильнее. Развернувшись, Волкодав быстро пошел куда-то в сторону, словно боясь не совладать с собой.

— Вот и ладушки, вот и хорошо, — сказал Меченый. — А теперь пошли посмотрим, как у нас там насчет трофеев. Как я понимаю, Призрак, ты с нашим киллером договорился о сотрудничестве? Это ты молодец. Ему ж по закону за пиндосский вертолет треть хабара причитается, но один он столько точно не допрет. Так что детали с Бехрамом придется обговаривать на месте.

КИЛЛЕР

В голове Виктора царил полнейший сумбур. Слова человека, которого он согласно приказу должен был убить, задели его до глубины души. Все это наложилось на забытую за жестким экшеном информацию о том, что его «слил» наемникам кто-то сверху. Виктор понимал, что ведомство, к которому он относится, так вот запросто его не отпустит. И в то же время Призрак был прав — по большому счету, Виктору такая жизнь порядком осточертела. Это киношные агенты 007 из фильма в фильм скачут по экрану, пачками вырезая вражью силу, и все им нипочем. У живого человека в его случае два пути.

Первый — это подсесть на убийство себе подобных как на наркотик. Хемингуэй утверждал, что «никакая охота не сравнится с охотой на человека. А тот, кто полюбил охоту на вооруженного противника, уже никогда не сможет увлечься чем-то другим». Ветеран двух войн знал, о чем говорил. Знал он и о том, как разрушает этот наркотик ту незримую составляющую души, которая делает человека человеком, — ведь ни одно существо в мире не убивает представителей своего вида без веской на то причины.

Но есть и второй путь — уйти, пока чаша не переполнилась. Правда, дано это не каждому. Слишком сильный наркотик — чувствовать себя богом, решающим, кому жить, а кого стереть одним движением указательного пальца. Ведь, когда у тебя в руках винтовка, быть богом совсем нетрудно. Гораздо труднее перестать им быть…

Но для того чтобы уйти, всегда приходится заплатить. В этом Призрак был прав. И Виктор понял — да, именно сейчас для него настало то время, когда он готов платить. Хотя бы для того, чтобы его жена всю оставшуюся жизнь метала «соточку» только в деревянные мишени…

Они шли по площади, обильно, словно рисовое поле, залитой кровью. Кровь тягуче чавкала под подошвами ботинок и, медленно загустевая, стекала со стен ангаров. Трупов было много, больше сотни, и сейчас наемники стаскивали своих и укладывали в ряд возле рухнувшего вертолета. Враги останутся лежать на площади. Хоронить их будут мутанты и вороны, которые уже сейчас кружились над полем битвы, возмущенно каркая на людей — когда же они перестанут суетиться под ногами, мешая начать долгожданный завтрак?

— Это ж сколько в человеке кровищи-то, — сказал Проводник и забористо выматерился, поскользнувшись на чьем-то отрезанном пальце. Тонкие кости хрустнули под каблуком тяжелого экзоскелета, и сталкер, проехавшись бронированным сапогом по еще теплому мясу, едва не грохнулся на асфальт в своих доспехах.

— Пять литров, — невозмутимо ответил Призрак. — Если литр в себя примешь перед боем — то будет шесть, водка быстро усваивается. И подыхать проще, когда все по барабану.

— Философ, — скривился Клык. — Думай, что говоришь-то. Бухого завалят на раз-два-три, квакнуть не успеешь.

— Э, не скажи, — отозвался Призрак. — Пьяному море по колено и очень часто везет нереально там, где трезвого десять раз пристрелят. Хотя рецепт на любителя.

— А у тебя и другие рецепты есть?

— Есть, — кивнул Призрак. — На войну не ходить и дома бухать. Как говорится, лучше водку пить, чем воевать…

Под треп двух сталкеров мы дошли до вертолета, где, заложив руки за спину, в окружении телохранителей стоял человек в черной маске-омоновке, по осанке которого было ясно — он здесь главный. Рядом с командиром наемников Виктор заметил знакомое лицо и, встретившись глазами с двойником Аль Пачино, коротко кивнул. Однако Валерьян равнодушно скользнул по нему взглядом, продолжая о чем-то говорить с седым человеком, сильно похожим на профессора-пенсионера. Узнавания и глазах сталкера Савельев не увидел — и это было странно. Неужели прав был Кэп, когда говорил командиру Вольных сталкеров «не вспомнишь ты ни черта на Кордоне»? Может, он, и правда ничего не помнит? Хотя это неудивительно в мире, настолько отличающемся от обычного…